«Но надежды папы и старания Поссевина не увенчались успехом, — писал М.В. Толстой в «Истории Русской Церкви». — Иоанн Васильевич оказал всю природную гибкость ума своего, ловкость и благоразумие, которым и сам иезуит должен был отдать справедливость, отринул домогательства о позволении строить на Руси латинские церкви, отклонил споры о вере и соединении Церквей на основании правил Флорентийского собора и не увлекся мечтательным обещанием приобретения всей империи Византийской, утраченной греками будто бы за отступление от Рима».

      Флорентийская уния, иными словами, соглашение об объединении православной и католической церквей, была подписана в 1439 году во Флоренции. Эта уния явилась очередной попыткой Рима распространить католичество силой. В ответ на нее в 1448 году собор епископов в Москве объявил Русскую Православную Церковь автокефальной, то есть независимой от константинопольского патриарха.

      «Известный историк Русской Церкви мог бы добавить, что происки Рима в отношении России имеют многовековую историю, что провал миссии сделал Поссевина личным врагом царя, что само слово «иезуит», из-за бессовестности и беспринципности членов ордена, давно сделалось именем нарицательным, что сам легат приехал в Москву уже через несколько месяцев после смерти царевича и ни при каких обстоятельствах не мог быть свидетелем происшедшего».

      Иоанн Васильевич ответил иезуиту твердо и грозно: «Ты говоришь, Антоний, что ваша вера римская — одна с греческою вера? И мы носим веру истинно христианскую, но не греческую. Греки нам не евангелие. У нас не греческая, а Русская вера». Миссия потерпела полный провал, и взбешенный Поссевин, по злобе своей, сочинил миф о том, что Иоанн Грозный в порыве гнева убил своего сына и наследника престола царевича Иоанна Иоанновича.

      «Поссевин говорит, — пишет митрополит Иоанн, — что царь рассердился на свою невестку, жену царевича, и во время вспыхнувшей ссоры убил его. Нелепость версии (уже с момента возникновения) была так очевидна, что потребовалось «облагородить» рассказ, найти более «достоверный» повод и «мотив убийства». Так появилась другая сказка — о том, что царевич возглавил политическую оппозицию курсу отца на переговорах с Баторием о заключении мира и был убит царем по подозрению в причастности к боярскому заговору. Обе версии совершенно голословны и бездоказательны. На их достоверность невозможно найти и намеки во всей массе дошедших до нас документов и актов, относящихся к тому времени.

      А вот сведения о «естественной» смерти царевича Ивана имеют под собой документальную основу. Еще в 1570 году болезненный и благочестивый царевич, благоговейно страшась тягот предстоявшего ему царского служения, пожаловал в Кирилло-Белозерский монастырь огромный по тем временам вклад в тысячу рублей. Предпочитая мирской славе монашеский подвиг, он сопроводил вклад условием, чтобы «ино похочет постричися, царевича князя Ивана постригли за тот вклад, а если, по грехам, царевича не станет, то и поминати».

      Косвенно свидетельствует о смерти Ивана не от удара посоха и то, что в «доработанной» версии о сыноубийстве смерть его последовала не мгновенно после «рокового удара», а через четыре дня, в Александровской слободе. Впоследствии стало ясно, почему царевич угасал четыре дня — это было вызвано отравлением сулемой. Подхватил и развил версию о «сыноубийстве» и еще один проходимец — немец Генрих Штаден, прибывший в Москву с задачами разведывательного характера.

      Штаден написал клеветнические записки, которые Карамзин посчитал за правдивые и которые были разоблачены советскими историками. К примеру, И.И. Полосин назвал их «повестью душегубства, разбоя, татьбы с поличным», причем отличающейся «неподражаемым цинизмом». По словам другого советского историка, С.Б. Веселовского, «они представляли собой бессвязный рассказ едва грамотного, необразованного и некультурного авантюриста, содержащий много хвастовства и лжи». Вернувшись в Германию, Штаден изложил проект завоевания Московии, предлагая уничтожить все церкви и монастыри, разгромить и упразднить православную веру, а затем превратить русских людей в рабов. Вот чьими данными пользовались многие русские историки, описывая в своих сочинениях эпоху Иоанна Грозного.

      Русский философ Иван Александрович Ильин предупреждал, что «в мире есть народы, государства, правительства, церковные центры, закулисные организации и отдельные люди — враждебные России, особенно Православной России,тем более императорской и нерасчлененной России. Подобно тому, как есть «англофобы», «германофобы», «японофобы» — так мир изобилует «русофобами», врагами национальной России, обещающими себе от ее крушения, унижения и ослабления всяческий успех… Поэтому, с кем бы мы ни говорили, к кому бы мы ни обращались, мы должны зорко и трезво измерять его мерилом его симпатий и намерений в отношении к единой, национальной России и не ждать: от завоевателя — спасения, от расчленителя — помощи, от религиозного совратителя — сочувствия и понимания, от погубителя — благожелательства, от клеветника- правды. Политика есть искусство узнавать и обезвреживать врага». А святой Василий Великий советовал выбирать из сочинений историков «только нужное для себя и согласное с Истиной, а прочее оставлять без внимания».

      ПОЧЕМУ ШЕЛЬМОВАЛИ ЭПОХУ ГРОЗНОГО?

А почему вдруг подверглись клевете именно Иоанн Васильевич Грозный и время его царствования? Ответ прост: сильная Россия Западу страшна, а Иоанн Грозный создавал Московское царство могучим, боролся за чистоту веры и укреплял Православное Русское Самодержавие, основы которого заложил святой благоверный князь Андрей Боголюбский. Время царствования Иоанна Грозного и канун его были весьма знаменательны для России. Вот как оценивает эту эпоху доктор исторических наук С.В. Перевезенцев в книге «Царь Иван IV Грозный»:

      «В XV столетии произошли события, особо важные для России, оказавшие огромное влияние на всю ее дальнейшую историю — в 1439 году во Флоренции было подписано соглашение об объединении католической и православной церквей; в 1448 году, в ответ на Флорентийскую унию, собор епископов в Москве провозгласил Русскую Церковь автокефальной, т.е. независимой от константинопольского патриарха; в 1453 году прекратила свое существование Византийская империя; в 1480 году Русское государство окончательно избавилось от татаро-монгольского ига.

      Для русского религиозно-мифологического сознания той поры столь быстрая последовательность, фактически совпадение этих событий не могло казаться случайным. И смысл виделся совершенно определенный — Сам Господь избрал Русь для осуществления на Земле неких Высших, Божественных предначертаний, ибо Россия осталась единственным в мире государством, которое несло человечеству свет правой веры. В этот период Москва начинает осознаваться как центр, ядро, средоточие не только России, но всего мира».

      И вполне естественно Запад забил тревогу. Не имея возможности уничтожить Русь военным путем, Запад прибег к клевете и шельмованию с целью подрыва авторитета верховной государственной власти в России.

      Наш историк Иван Егорович Забелин писал: «Всем известно, что древние, в особенности греки и римляне, умели воспитывать героев… Это умение заключалось лишь в том, что они умели изображать в своей истории лучших передовых своих деятелей, не только в исторической, но и в поэтической правде. Они умели ценить заслуги героев, умели различать золотую правду и истину этих заслуг от житейской лжи и грязи, в которой каждый человек необходимо проживает и всегда больше или меньше марается. Они умели отличать в этих заслугах не только реальную и, так сказать, полезную их сущность, но и сущность идеальную, то есть историческую идею исполненного дела и подвига, что необходимо и возвышало характер героя до степени идеала».

      О наших же историках Забелин с сожалением сказал: «Как известно, мы очень усердно только отрицаем и обличаем нашу историю и о каких-либо характерах и идеалах не смеем и помышлять. Идеального в своей истории мы не допускаем… Вся наша история есть темное царство невежества, варварства, суесвятства, рабства и так дальше. Лицемерить нечего: так думает большинство образованных русских людей…»

      БЫЛ ЛИ ИОАНН ГРОЗНЫЙ ЖЕСТОКИМ?

Инструктируя создателей фильма «Иван Грозный» режиссера Эйзенштейна и исполнителя роли царя — Черкасова, Сталин сказал: «Иоанн Грозный был очень жестким. Показывать, что он был жестким, можно. Но нужно показать, почему нужно быть жестким. Одна из ошибок Иоанна Грозного состояла в том, что он не уничтожил пять крупных феодальных семейств. Если он эти пять крупных семейств уничтожил бы, то вообще не было бы Смутного времени».

Рис.9

Иоанна Грозного называли тираном, приписывали ему непомерные жестокости, а между тем Сталин, который внимательно изучил политику царя, сделал вывод, что тот даже проявил излишнюю мягкость к враждебным боярским семействам, помиловав их и тем самым позволил ввергнуть Россию в Смутное время, унесшее почти половину населения Московии. Между тем факты опровергают жестокость царя и бесчеловечность опричного «террора».

      Н.Скуратов в статье «Иван Грозный — взгляд на время царствования с точки зрения укрепления государства Российского» пишет: «Обычному, несведущему в истории человеку, который не прочь иногда посмотреть фильмы и почитать газету, может показаться, что опричники Иоанна Грозного перебили половину населения страны. Между тем число жертв политических репрессий 50-летнего царствования хорошо известно по достоверным историческим источникам.

      Подавляющее большинство погибших названо в них поименно… казненные принадлежали к высшим сословиям и были виновны во вполне реальных, а не в мифических заговорах и изменах… Почти все они ранее бывали прощаемы под крестные целовальные клятвы, то есть являлись клятвопреступниками, политическими рецидивистами».

      Манягин отмечает, что такой же точки зрения придерживались митрополит Иоанн и историк Р.Г. Скрынников, которые указали, что за 50 лет правления Грозного царя к смертной казни были приговорены не более 4-5 тысяч человек. Но из этой цифры надо убрать казненных бояр до 1547 года, то есть до венчания Иоанна Васильевича на царство. Не может же он отвечать за взаимные убийства различных боярских кланов, рвавшихся к власти. Манягин пишет: «Во времена царствования Иоанна IV смертной казнью карали за: убийство, изнасилование, содомию, похищение людей, поджог жилого дома с людьми, ограбление храма, государственную измену.

      Для сравнения: во время правления царя Алексея Михайловича смертной казнью карались уже 80 видов преступлений, а при Петре I — более 120!. Каждый смертный приговор при Иоанне IV выносился только в Москве и утверждался лично царем». Власть православного царя Иоанна Васильевича была много мягче, нежели в Европе, о чем Манягин говорит следующее: «В том же XVI веке в других государствах правительства совершали действительно чудовищные беззакония.

      В 1572 году во время Варфоломеевской ночи во Франции перебито свыше 80 тысяч протестантов. В Англии за первую половину XVI века было повешено только за бродяжничество 70 тысяч человек. В Германии при подавлении крестьянского восстания 1525 года казнили более 100 тысяч человек.

      Герцог Альба уничтожил при взятии Антверпена 8 тысяч и в Гарлеме 20 тысяч человек, а всего в Нидерландах испанцы убили около 100 тысяч человек». Итак, в «просвещенной» и «милосердной» Европе примерно за тот же период казнили более 378 тысяч человек, большей частью безвинных, а в России при Иоанне Грозном за конкретные тяжкие преступления были казнены 4-5 тысяч. Почему же Грозный царь-тиран, а европейцы — само милосердие?

      За время царствования Иоанна Грозного прирост населения составил 30-50%, за время правления Петра I убыль населения составила 40%. Поэтому царь Грозный — тиран, а Петр — Великий. Теперь мы видим, сколь точно определение И.Л. Солоневича: «Русский историк является специалистом по извращению истории России». Говоря о казнях, не следует забывать, что именно «не уничтоженное» боярское семейство Шуйских было одним из тех семейств, что толкнули Россию к Смутному времени. Именно со времени правления Василия Шуйского была нарушена православная вертикаль власти.

      Начиная с правления Иоанна III было установлено, что царь присягает Богу, а народ присягает царю как Помазаннику Божиему. Но безбожник Шуйский дал клятву не Богу — Он дал подкрестную клятву боярской верхушке. Это было началом разрушения Самодержавия, построенного династией Рюриковичей. И разрушение это стало результатом не жестокости, а, напротив, чрезвычайного милосердия Иоанна Грозного. «Мягкий и незлобивый по природе, — отмечал митрополит Иоанн, — царь страдал и мучился, вынужденный применять крутые меры».

      Часто бывало, что едва только начиналась казнь приговоренных по суду злостных преступников, как прибывал гонец с царской грамотой и те, кто еще не был казнен, отпускались под крестное целование. Но что безбожному слуге бесовскому до этого целования? В благодарность за милосердие царя отравили сулемой… И Россия покатилась к Смутному времени, в период которого из 15 миллионов человек потеряла 7 миллионов, а спасена была от полной гибели и превращения в польско-литовскую колонию лишь благодаря тому гениальному изобретению Иоанна Грозного, о котором мы незаслуженно забыли. Именно Земский собор, созванный в 1613 году по законам и правилам, внедренным Иоанном Грозным, смог возродить самодержавное правление.

      На этом Московском Земско-поместном соборе были окончательно отвергнуты посягательства на престол зарубежных самозванцев и избран русским царем Михаил Федорович Романов. Ведь подвиг князя Дмитрия Михайловича Пожарского не только в том, что он освободил Москву, но и в том, что он не польстился на царский престол и не «крикнул» себя тут же царем, подобно Шуйскому с помощью ближайших к нему лиц, а согласился лишь на временное управление страной, немедленно начав подготовку к созыву Московского Земско-поместного собора всея Русской земли, поддержавшего введение опричнины во имя спасения Православной веры и самой Русской земли.

      Впрочем, за прошедшие с этого момента более 450 лет родились сразу несколько версий. Во-первых, по самой дате. Кто-то предполагает, что трагедия произошла в ноябре 1581 году, иные ссылаются на ноябрь 1582 года, но все-таки большинство исследователей придерживается именно этой даты – 3 июля 1583 года. Но эти три цифры по большому счету уже не так уж важны. Гораздо важнее понять, что привело к трагедии? Ведь в отличие от некоторых европейских и азиатских стран убийство царем главного наследника все-таки большая редкость. Разберемся в нескольких наиболее популярных версиях происшедшего.

      Версия первая. Политическая............. Царевич получил посохом в висок из-за того, что высказал свое несогласие по поводу ведения военных действий в ходе Ливонской войны. Война с Ливонским орденом началась в 1561 году и в 1583 году закончилась. Причем, этот мир, как потом оказалось, принес России территориальные потери, уступившей Иван-город, Ямы и Копорье. Мог ли царевич конкретно 3 июля высказать нечто такое, что его могущественный отец буквально осатанел? Эту вероятность нельзя исключать. Дело в том, что в мае прошел первый этап переговоров, которые вошли в историю, как Плюсский договор. В результате было заключено перемирие сроком на два месяца (июнь-июль). В августе предстояло провести второй этап переговоров, а до этого нужно было четко определиться с тем, чем можно поступиться (в то время свои условия диктовала Швеция). Возможно, в царевиче взыграла гордость за Русь и желание не отдавать ни пяди земли скандинавам. Тем более что годом раньше был позорный мир с Польшей, по которому Россия отказалась от всяких прав на Ливонию. Такая неуступчивость будущего наследника могла вывести Ивана Грозного из себя. Впрочем, эта версия могла иметь место только в том случае, если царевич благополучно дожил до 1583 года.

Василиса Мелентьева, вдова-моквичка, обыкновенно считается шестой женой Ивана Грозного.

      Версия вторая. Житейская.............. Как говорится, яблоко от яблони недалеко падает. Царь Иоанна Васильевич только официальным браком был женат не менее семи раз. И молодой царевич старался от отца не отставать. Первой его супругой была Евдокия Богданова дочь Сабурова, после неудачного брака насильно постриженная в монашки, второй – Феодосия Михайлова дочь Соловова, с которой приключилась та же судьба, свою жизнь она окончила в монастыре. А к 1583 году он был женат на Елене, дочери младшего из братьев Шереметевых. Говорят, что однажды утром царь встретил жену Ивана-царевича и разгневался от ее внешнего вида. У беременной Елены не был завязан пояс, а замужней женщине ходить нараспашку не пристало. Увидев такой срам, Иван Грозный отвесил невестке пару крепких оплеух. Она упала, ударилась, и уже следующей ночью у нее случился выкидыш. Сын, якобы, вступился за жену, и получил посохом в висок.

      Версия третья. Любовная............ Иван Грозный очень был охоч до женского пола и не пропускал ни одной юбки. Однажды он встретил Елену где-то в палатах и начал принуждать к сожительству. Стал ли царь снохачем (так на Руси издавна называли свекров, деливших с сыном одну женщину) доподлинно неизвестно. Но молодая царевна пожаловалась мужу, который и решил устроить крутые разборки с отцом. Иван Грозный оказался более крутым… Результат известен – Иван-царевич оказался с проломленным виском, а его супруга через некоторое время оказалась в монастыре.

      Версия четвертая. Опровергающая.......... Некоторые историки, жившие гораздо позже Ивана Грозного и его сына, предположили, что убийство царем своего сына не более, чем красивая легенда. Или дезинформация, если хотите. И даже приводят в подтверждение своих слов имя сочинителя этой легенды, некоего монаха-иезуита, который рассказал эту историю Стефану Баторию, чтобы лишний раз подчеркнуть, какой варвар этот русский царь, не щадящий своего собственного сына. Кстати, якобы именно этот монах и вел переговоры с русским царем, склоняя его к тому, чтобы Русь целиком перешла в католичество под папский контроль. Иван Грозный отверг это предложение, а в ответ на несговорчивость был ославлен перед польским правителем. Эта красивая легенда вроде бы подтверждается тем, что наследник российского престола умер своей смертью в Александровской стороне, за два года до описываемых событий. По большому счету, эта легенда могла родиться в 1582 году, когда на переговорах с Польшей царевич, по всей видимости, отсутствовал. Это и повлекло за собой слух, что его нет, потому что он нечаянно умерщвлен отцом в ноябре 1581 года. А на самом деле он-де умер собственной смертью…

Иоанн трудился во славу Отечества, стремясь создать великую православную державу, но измена гнездилась среди ближайшего окружения, среди вельмож, самим своим происхождением предназначенных заботиться о благе государства. Царь страдал: «Ждал я, кто бы поскорбел со мной, и не явилось никого; утешающих я не нашел — заплатили мне злом за добро, ненавистью за любовь».В конце 1564 года, измученный бесконечными интригами, Иоанн сложил с себя царский венец и покинул столицу в сопровождении избранных по всему государству дворян, детей боярских и приказных людей. Остановившись в Александровской слободе, он прислал в Москву в январе 1565 года два письма, в которых сообщал, что не имеет гнева на простых подданных, но опалился на придворных и вельмож, которые злоумышляли на него и не желали, чтобы он царствовал. Посему царь отказывается от власти и поселится, «где Бог укажет» (2). Народ с ужасом воспринял возможность лишиться законного государя и единодушно потребовал от бояр и митрополита вернуть Иоанна на трон, обещая, что сам «истребит лиходеев и изменников»

Грозному понадобился месяц, чтобы принять решение. Оно далось ему нелегко. Ранее уже говорилось о стремлении удельно-княжеской партии ограничить самодержавную власть в свою пользу. На практике это означало претворение в жизнь анархических идеалов, гибельных для государства. Иоанн видел эту опасность и был вынужден принять ряд решительных мер для уничтожения политического и экономического значения удельных князей. Второго февраля 1565 года, вернувшись в Москву, царь вновь принял власть и объявил о создании опричнины.

Рис.2

Карта земель Московского государства, отошедших в опричнину

Для многих историков время опричнины — это «царство террора», порождение «полоумного» человека, не имеющее ни смысла, ни оправдания, «вакханалия казней, убийств… десятков тысяч ни в чем не повинных людей» (4). Прямо противоположного мнения придерживался митрополит Иоанн Ладожский: «Учреждение опричнины стало переломным моментом царствования Иоанна IV. Опричные полки сыграли заметную роль в отражении набегов Девлет-Гирея в 1571 и 1572 годах,., с помощью опричников были раскрыты и обезврежены заговоры в Новгороде и Пскове, ставившие своей целью отложение от России под власть Литвы…

Россия окончательно и бесповоротно встала на путь служения, очищенная и обновленная опричниной» (5). И все же вопрос об исторической роли опричнины наука так и не решила однозначно. Можно иметь различные точки зрения на это явление, можно, а может и нужно, быть необъективным, отстаивая свое мнение, не «внимая равнодушно добру и злу», но нельзя замалчивать одни исторические факты и намеренно подчеркивать другие, нельзя клеветать и совершать подлог. А все это, к сожалению, имело место в историографии царствования Грозного. И все же, чем была опричнина в действительности: прихотью сумасшедшего, орудием террора или инструментом преобразования Великой России?

Чаще всего опричниной на Руси называлась вдовья часть земли, выделяемая из поместья погибшего служилого человека его вдове в виде своеобразной пенсии для пропитания и воспитания детей до их совершеннолетия. И не случайно Иоанн назвал свой удел также. Государь, впервые в русской истории венчанный на царство по обрядам древних византийских императоров, собирался «развестись» с государством. Но муж с женой и царь с державой в православной Руси могли разлучиться только в том случае, если один из супругов умирал или уходил в монастырь. Последнее, видимо, и хотел сделать в 1565 г. разочаровавшийся в подданных царь.

Согласившись вернуться к власти, Иоанн отложил пострижение в монахи, но зато создал опричнину, которая «многим походила на монастырское братство» (6). Можно сказать, что это был военно-монашеский орден, созданный для защиты единства государства и чистоты веры. Александровская слобода была перестроена и являлась и внешне и внутренне подобием монастыря. При поступлении на опричную службу давалась клятва, напоминавшая монастырский обет отречения от всего мирскою. Жизнь в этом мирском монастыре регламентировалась уставом, составленным лично Иоанном, и была строже, чем во многих настоящих монастырях.

В полночь все вставали на полунощницу, в четыре утра — к заутрене, в восемь начиналась обедня. Царь показывал пример благочестия: сам звонил к заутрене, пел на клиросе, усердно молился, а во время общей трапезы читал вслух Священное Писание . В целом, богослужение занимало около 9 часов в день.

Многие историки пытались и пытаются представить все это ханжеством, разбавленным кровавыми оргиями, но не могут подтвердить свои обвинения реальными фактами. Тем. кто твердит о ханжестве, предлагаем пожить «по-царски» хотя бы месяц, чтобы убедиться, что без глубокой веры такой ритм жизни просто невозможен. А ведь Иоанн жил так годами!

Вообще, заметно всеобщее желание любой ценой очернить опричный период царствования Грозного. Например, Валишевский. сообщая, что царь превратил Александровскую слободу в вертеп разврата, с иронией пишет: «Не трудно представить, что происходило у Александровских «иноков» (представить, конечно, можно вес что угодно, но хотелось бы все же узнать, какие именно факты имел в виду автор. Или ему нечего сказать кроме общих фраз? -авт.) «Сам игумен-царь», -продолжает Валишевский. — «мог служить живым примером разврата. Он успел удалить от себя трех или четырех жен. (А что, точно подсчитать нельзя?

И с каких это пор смерть царицы Анастасии от яда (1560 г.) и смерть царицы Марии от простуды (1569 г.) стали называть «удалением»? -авт.) Со времени смерти Анастасии семейная жизнь его не представляла ничего поучительного» (8). И вновь, в который уже раз, Валишевский удивляется тому, что он написал и сам себя опровергает: «Однако, как же согласовать эту распущенность царя с его постоянным стремлением вступать в новые брачные союзы? По-видимому, это совершенно противоречит ходячим легендам о целых толпах женщин, будто бы приводимых в Александровскую слободу, или о гареме, повсюду сопровождавшем паря в его поездках. Иван был большим любителем женщин, но он в то же время был и большим педантом в соблюдении религиозных обрядов. Если он и стремился обладать женщиной, то только как законный муж».

Не сумев найти подтверждений царскому блудодейству, автор стремится приписать Иоанну хотя бы многоженство. На сцену выступают пресловутые семь жен Ивана Грозного, созданные больным воображением западных мемуаристов, начитавшихся сказок о Синей Бороде. Иеремия Горсей, много лет проживший в России, не постеснялся записать в царские жены «Наталью Булгакову, дочь князя Федора Булгакова, главного воеводы, человека, пользовавшегося большим доверием и опытного на войне… вскоре этот вельможа был обезглавлен, а дочь его через год пострижена в монахини». Звучит правдоподобно.

Николай Васильевич Неврев, картина Опричники. (изображено убийство боярина Ивана Челяднина-Фёдорова, которого Грозный заставил одеться в царские одежды и сесть на трон, поклонился ему, а затем ударил ножом со словами: «Ты хотел занять мое место, и вот ныне ты, великий князь, наслаждайся владычеством, которого жаждал!»)

Рис.3

Однако, в примечаниях Ю. А. Лимонова.к тексту, мы читаем: «Упоминание жены Ивана IV Натальи Булгаковой — ошибка, таковой не существовало». Эту фразу можно повторить и по отношению к болыненству других «жен» Иоанна. В своем «Путешествии по святым местам русским» А. Н. Муравьев указывает точное число Иоанновых жен. Описывая Вознесенский монастырь — место последнего упокоения Великих княгинь и русских цариц, он говорит: «Рядом с матерью Грозного четыре его супруги…» Конечно, четыре супруги — это безусловное нарушение церковного канона. Но, во-первых, не семеро.

А, во-вторых, третья супруга царя, Марфа Собакина, тяжело заболела еще невестой и умерла через неделю после венца, так и не став царской женой. Для установления этого факта была созвана специальная комиссия. и на основании ее выводов царь получил впоследствии разрешение на четвертый брак. Надо помнить к тому же, что в царской жизни нет ничего личного, но все — государственное… Впрочем, для историков такие факты не имеют ровно никакого значения. Когда речь идет о ненавистной им опричнине, они словно теряют способность к объективному анализу и разражаются в адрес Грозного филиппиками, ничуть не стесняясь подменять историческую истину домыслами.

«После всенощной в Александровской слободе Иван отправляется в свою опочивальню, где три слепых старика должны были усыплять его своими сказками. Кроме того, сидя у его изголовья, они, вероятно (выделено мой — авт.), оберегали его от ночных видений и избавляли от тяжелого одиночества (как известно, цари в одиночестве не спали — при дворе была должность постельничего, спавшего в одном помещении с царем. В описываемое время постельничим был Дмитрий Годунов, дядя будущего царя Бориса Годунова -авт.). Днем государь имел другие развлечения. Не отправлялся ли он, как говорили, в застенок наслаждаться видом пыток, производимых по его приказанию? Не заменял ли он там палача? Не менялось ли тогда его мрачное и угрюмое лицо, не становился ли он веселее среди этих ужасов, не сливался ли его дикий хохот с криками жертвы? Все могло быть. Но государь развлекался и менее кровавыми играми скоморохов, фокусников и медвежатников».

И с помощью такого примитивного подлога формируется в общественном сознании образ Иоанна, как «кровавого деспота»! Прочтите цитату еще раз, вдумайтесь. Сначала приводится известный факт: царь любил слушать на ночь сказочников. Затем нам намекают, что старики-рассказчики «вероятно» — да и кто может знать это наверняка? — охраняли царя от мук неспокойной совести. После таких намеков самое время объяснить происхождение этих мук.

Не утруждая себя доказательствами, автор высыпает на читателя ворох домыслов о дневном времяпровождении царя, который, возможно, шел в застенок, возможно, наслаждался пытками, возможно, заменял там палача и, возможно, дико при этом хохотал. Ну а если не шел, не наслаждался, не заменял и даже не хохотал? Что тогда останется от всех обвинений? Автора это не волнует. Зачем доказательства? Все и так знают, что Иоанн был тираном. И просто сказав: «Все могло быть», — Валишевский уже говорит о «кровавых играх» как о доказанном факте, мельком упоминая, что царь кроме пыток развлекался и скоморохами. Что может сделать маленькая частица «ли»! Вставьте ее в предложение и любая клевета сойдет за правду.

Конечно, царю приходилось отдавать приказы о казнях. Иоанн управлял государством с 1538 г. по 1584 г., почти 46 лет. За это время было казнено 3-4 тысячи человек, т. е. меньше 100 человек в год, включая уголовных преступников (14). При этом «периодическое возникновение широко разветвленных заговоров не отрицает ни один уважающий себя историк». Хотя, правда и то, что невозможно убедить некоторых отечественных и зарубежных исследователей взглянуть на документальные данные беспристрастно.

Например. В. Б. Кобрин считает, что заговоров против царя не было, а имели место измышления иностранных мемуаристов, которые, таким образом, пытались показать «слабость» московского режима и убедить своих хозяев вести более активную антироссийскую политику (15). Интересно получается: когда источники сообщают о боярских заговорах — это домыслы; когда пишут о гуманности Грозного — это снисходительность и лесть; зато, когда речь идет о «кровавых казнях» — любая ложь идет «на ура» безо всяких доказательств. Но мемуары той эпохи так и пестрят рассказами о бесчисленных интригах и изменах. Факты и документы — вещь упрямая, а они свидетельствуют, что против Грозного были составлены несколько следующих один за другим опасных заговоров, объединивших многочисленных участников из придворной среды.

Так в 1566-1567 гг. царем были перехвачены письма от польского короля и от литовского гетмана ко многим знатным подданным Иоанна. Среди них был и бывший конюший И. П. Челяднин-Федоров (16), чей чин делал его фактическим руководителем Боярской Думы и давал ему право решающего голоса при выборах нового государя (17). Вместе с ним письма из Польши получили князь Иван Куракин-Булгачов, три князя Ростовских, князь И. Д. Бельский и некоторые другие бояре .

Рис. Сейм Речи Посполитой.

Из них один Бельский не вступил с Сигизмундом в самостоятельную переписку и передал Иоанну письмо, в котором польский король предлагал князю Ивану Дмитриевичу обширные земли в Литве за измену русскому государю . Остальные адресаты Сигизмунда продолжили письменные сношения с Польшей и составили заговор, ставящий .своей целью посадить на русский престол князя Владимира Старицкого . Осенью 1567 г., когда Иоанн возглавил поход против Литвы, к нему в руки попали новые свидетельства измены. Царю пришлось срочно вернуться в Москву не только для следствия по этому делу, но и для спасения собственной жизни: заговорщики предполагали с верными им воинскими отрядами окружить ставку царя, перебить опричную охрану и выдать Грозного полякам.

      Во главе мятежников встал Челяднин-Федоров, который, по словам Кобрина, был «знатный боярин, владелец обширных вотчин… один из немногих деятелей администрации того времени, который не брал взяток, человек безукоризненной честности». Сохранится отчет об этом заговоре политического агента польской короны А. Шлихтинга. в котором он сообщает Сигизмунду: «Много знатных лиц, приблизительно 30 человек… письменно обязались (выделено мной — авт.), что предали бы великого князя вместе с его опричниками в руки Вашего Королевского Величества, если бы только Ваше Королевское Величество двинулись на страну»

      Видать, «неподкупному» Челяднину очень пришлась по вкусу мысль увеличить свои обширные владения за счет польских подачек, иначе с чего бы «безукоризненно честный» боярин решился на иудин грех и возглавил такое мерзкое дело? Состоялся суд Боярской Думы. Улики были неопровержимы: договор изменников с их подписями находился в руках у Иоанна . И бояре, и князь Владимир Старицкий, постаравшийся отмежеваться от заговора, признали мятежников виновными . Историки, основываясь на записках германского шпиона Штадена, сообщают о казни Челяднина-Федорова, Ивана Куракина-Булгачова и князей Ростовских. Их всех, якобы, жестоко пытали и казнили . Насколько этому можно верить? Во всяком случае, достоверно известно, что князь Иван Куракин, второй по важности участник заговора, остался жив и, более того, в 1577 г., спустя 10 лет, занимал важный пост воеводы г. Вендена. Осажденный поляками, он пьянствовал, забросив командование гарнизоном. Город был потерян для России, а князь-пьяница казнен за эту и предыдущие провинности .

      Показателен для историографии опричного периода казус с князьями Воротынскими. В исторической литературе упоминаются три брата: Михаил Иванович, Александр Иванович и Владимир Иванович. У некоторых авторов желание «убить» их было так велико, что все трое слились в одну «образцово-показательную жертву деспотии», чей ужасный конец, как всегда красочно, описал Карамзин: «Первый из воевод российских, первый слуга государев — тот, кто в славнейший час Иоанновой жизни прислал сказать ему: «Казань наша»; кто уже гонимый. уже знаменованный опалого, бесчестием ссылки и темницы, сокрушил ханскую силу на берегах Лопасни и еще принудил царя изъявить ему благодарность за спасение Москвы — князь Михаил Воротынский, через десять месяцев после своего торжества был предан на смертную муку, обвиняемый рабом его в чародействе и в умысле извести царя…

      Мужа славы и доблести привели к царю окованного… Иоанн, доселе щадив жизнь сего последнего из верных друзей Адашева как бы для того, чтобы иметь хотя бы одного победоносного воеводу на случай чрезвычайной опасности. Опасность миновала — и шестидесятилетнего героя связанного положили на дерево между двумя огнями; жгли, мучили. Уверяют, что сам Иоанн кровавым жезлом своим пригребал пылающие уголья к телу страдальца. Изожженного, едва дышащего, взяли и повезли Воротынского на Белоозеро. Он скончался в пути. Знаменитый прах его лежит в обители святого Кирилла. «О муж великий! — пишет несчастный (!? — авт.) Курбский. — Муж крепкий душою и разумом! Священна, незабвенна память твоя в мире! Ты служил отечеству неблагодарному, где доблесть губит и слава безмолвствует…»

Рис.4

Клавдий Лебедев, «Царь Иван Грозный просит игумена Кирилла (Кирилло-Белозерского монастыря) благословить его в монахи»